Меркнущий свет с Востока

boris-yakemenko.livejournal.com 24.09.2015 13:04

В свете последних событий вокруг Сирии неожиданную актуальность вновь обрела моя статья более чем годичной давности. Написана она была в связи с поездкой участников «Православного корпуса веры» и других направлений проекта «Сеть» из 10 городов России в Сирию устроить сирийским детям русский, православный Новый Год. Участники миссии (а иначе ее не назовешь) привезли сирийским детям тысячи мягких игрушек, сотни килограммов конфет и сладостей, сувениры и елки. Под лозунгом «Елки вместо бомб, праздник вместо войны» в школах и на улицах Дамаска прошли акции. Несколько дней в госпиталях и школах, на улицах и храмах, ребята из России готовили праздничные русские блюда, дарили подарки, украшали елки русскими игрушками. Эту поездку упорно не хотели замечать СМИ как светские, так и, что важно, церковные – Сирия тогда была «не в тренде»^[1].Сегодня, когда «тренд» возник, очень многие положения статьи кажутся еще более актуальными, потому что многие изменилось к худшему за прошедший год.

В качестве введения к статье о судьбе современного ближневосточного христианства следует обратиться к мнению американского ученого и стратега Э.Люттвака. Он дал интервью, в котором изложил свою позицию по событиям вокруг Сирии. Интервью весьма интересно, но нас в данном случае интересует лишь один рассматриваемый аспект – положение христиан в Сирии (и не только в Сирии) в связи с происходящими там сегодня событиями.

«Я думаю, на сегодняшний день всем уже должно быть понятно, что происходящее в Сирии – это борьба с режимом, состоящим из меньшинств – христианского, исмаилитского, друзского и доминирующего нусайритского… Тысячи повстанческих группировок, и, в общем-то, все они — сунниты, которые против христиан, против евреев, против вообще всех. Среди этих суннитов довольно много салафитов — эти люди готовы убивать христиан и менее радикальных мусульман. А среди салафитов есть группа поменьше — джихадисты. Среди сторонников джихада есть те, кто в случае победы хотел бы сделать Сирию центром для джихада против Европы. Они так и говорят, что хотят дойти до Рима» (Э.Люттвак. Отношения между Россией и США важнее Сирии^[2].. То есть становится очевидным, что в случае начала войны и крушения или резкого ослабления власти Асада (а пока, чтобы там ни было, Асад продолжает удерживать ситуацию под контролем), жертвами политического конфликта станут, прежде всего, христиане. То есть конфликт политический неизбежно станет конфликтом религиозным и приведет к новой волне гонений на христиан. Подтверждением этому является вся логика событий, следовавших за войнами и переворотами, устроенными США на Ближнем Востоке.

Напомним, что после захвата и разорения американцами Ирака в течение года после начала оккупации каждый десятый христианин покинул Ирак (к началу войны в Ираке жило, по разным оценкам, 1-1,5 млн христиан (примерно 5 процентов населения)). Сегодня во всем Ираке осталось не более 300 тысяч христиан, влачащих жалкое существование. Это при том, что с апостольских времен Ирак был одним из центров христианства. Верующие бежали в Месопотамию, спасаясь от гонений в Римской империи. Американский автор Эндрю Долан писал: «Иракские христиане столкнулись с жестокими преследованиями. Ни американские военные, не Государственный Департамент не сделали ничего, чтобы защитить их... В условиях кампании систематического насилия американские военные не предоставляли никакой защиты гонимым христианам. В некоторых случаях, представители духовенства обращались к местным американским военным, умоляя защитить их — всегда тщетно. Американская администрация в Ираке, как и Государственный Департамент, отказывались признать, что христиане и другие меньшинства в Ираке подвергаются преследованиям из-за их веры. Те иракские христиане, которым удалось бежать в Америку, по большей части получили отказ в предоставлении убежища и были депортированы» (How the Iraq war became a war on Christians^[3].. В Ливии, в Триполи, проамериканскими боевиками была разгромлена церковь Святого Георгия, древнейший православный храм в Северной Африке, а христиане практически исчезли^[4].

Христиане Египта, пришедшие в I веке в Александрию и создавшие там первые христианские общины, сегодня массово гибнут в «освобожденном от диктатуры» Египте. Только за четыре дня беспорядков после переворота, в Египте были разрушены или сожжены 30 православных коптских храмов, 14 католических церквей и монастырей, 5 протестантских молитвенных домов. Десятки тысяч коптов уже покинули Египет, некоторые из них оказались в России.

Сирия всегда была одна из самых мирных стран в плане сосуществования христиан и мусульман. «У обычных мусульман в Сирии нет никаких конфликтов с христианами», - свидетельствовал представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Великой Антиохии и всего Востока архимандрит Александр (Елисов). Рождество и Пасха в Сирии входят в список национальных праздников. Христианские храмы, как и мечети, имеют льготы на оплату электричества и воды. Христиане в Сирии представлены в законодательной и исполнительной власти, дипломатии и во всех других сферах государственной и общественной деятельности. Министр обороны Сирии генерал-лейтенант Фаед Раджха – православный христианин. В целом, около10 процентов населения Сирии составляют христиане, принадлежащие к 12 церквям. Сирия единственное место на Земле, где до сих пор говорят на арамейском языке – языке Христа^[5].

Стоит напомнить, что именно в Сирию бежала из Ирака после оккупации страны США значительная часть христиан. «Но вскоре им пришлось бежать от гонений — на этот раз развязанных сирийскими повстанцами, многие из которых были связаны с Аль-Каидой. Администрация Обамы решила оказать поддержку повстанцам, совершенно не задумываясь о последствиях. Масштабы этой поддержки не ясны, но имеющиеся данные указывают на то, что она значительна. Как и в Ираке, повстанцы особенно часто выбирают своими целями священников, которые являются наиболее заметными символами христианской веры»^[3] .

Сразу после начала организованного США конфликта банд наемников и режима Асада, со стороны наемников началось «широкомасштабное преследование христиан в этой стране. В течение нескольких недель в окружении боевиков находился христианский город Раблех. Там исламисты убивали каждого, кто пытался выйти или войти в город, в том числе и представителей религиозных христианских организаций, пытавшихся доставить осаждённым еду и медикаменты»^[6]. В интервью СМИ иерарх Антиохийской Православной Церкви епископ Сейднайский Лука рассказал, что из своих домов были изгнаны 138 000 христиан, а христианские храмы разорялись и разрушались. «Они убивают людей. Человеческая жизнь для них не представляет никакой ценности». В интервью «Голосу России» иерарх Антиохийской Православной Церкви митрополит Афамийский Исхак рассказал, что христиане Сирии «поддерживают законную власть, так как видят, что после прихода боевиков «творится немыслимое»: разрушения храмов, похищения священников, насильственное выселение христиан из домов, акты террора». Сейчас в Сирии в местах, где воевали боевики, невозможно отыскать неоскверненную христианскую церковь.

А теперь необходимо вновь обратиться давайте к Люттваку, который уже сейчас констатирует, что христиан в ходе войны будут убивать. А если произойдет ливийский вариант и Сирию разорят, разграбят, а Асада убьют, то вместо одного из древнейших центров Христианства и территории мирного сосуществования мусульман и христиан мы получим еще одну территорию, свободную от христианства. Территорию, которая дополнит современный мартиролог Христианства – самой гонимой, на сегодняшний день, религии на Земле. Год назад социолог М.Интровинье отмечал, что каждый год 105.000 христиан умирают насильственной смертью во время межрелигиозных конфликтов и это число составляют только христиане, убитые за веру, сюда не включены жертвы гражданских войн. А кардинал Пьер Эрдо констатировал, что «существует реальная опасность исчезновения христиан как религиозного меньшинства на Ближнем Востоке, а Европа должна быть готова к новой волне иммигрантов, на этот раз – христиан»^[7].

Почти 150 лет назад точно такая же ситуация сложилась на Балканах – христианские народы гибли под османским игом. И когда Достоевский оценивал то, что происходит, он не подозревал, насколько его строки окажутся актуальными в наши дни: «Вся Европа, по крайней мере, первейшие представители ее, вот те самые люди и нации, которые кричали против невольничества, уничтожили торговлю неграми, уничтожили у себя деспотизм, провозгласили права человечества, создали науку и изумили мир ее силой, одухотворили и восхитили душу человеческую искусством и его святыми идеалами, зажигали восторг и веру в сердцах людей, обещая им уже в близком будущем справедливость и истину,— вот те самые народы и нации вдруг, все (почти все) в данный момент разом отвертываются от миллионов несчастных существ — христиан, человеков, братьев своих, гибнущих, опозоренных, и ждут, ждут с надеждою, с нетерпением – когда передавят их всех, как гадов, как клопов, и когда умолкнут наконец все эти отчаянные призывные вопли спасти их, вопли – Европе досаждающие, ее тревожащие. Именно за гадов и клопов, хуже даже: десятки, сотни тысяч христиан избиваются как вредная паршь, сводятся с лица земли с корнем, дотла. В глазах умирающих братьев бесчестятся их сестры, в глазах матерей бросают вверх их детей-младенцев и подхватывают на ружейный штык; селения истребляются, церкви разбиваются в щепы, все сводится поголовно — и это дикой, гнусной ордой, заклятой противницей цивилизации… Мало того, в Европе оспаривают факты, отрицают их в народных парламентах, не верят, делают вид, что не верят. Всякий из этих вожаков народа знает про себя, что все это правда, и все наперерыв отводят друг другу глаза: «это неправда, этого не было, это преувеличено, это они сами избили шестьдесят тысяч своих же болгар, чтоб сказать на турок». «Ваше превосходительство, она сама себя высекла!» Хлестаковы, Сквозники-Дмухановские в беде! Но отчего же это все, чего боятся эти люди, отчего не хотят ни видеть, ни слышать, а лгут сами себе и позорят сами себя?»^[8]

Тогда в России начался патриотический религиозный подъем, вылившийся в борьбу за освобождение христианских народов Балкан от турок-мусульман, в поддержку всем обществом страдающих христианских народов (до сих пор об этом в центре Москвы напоминает памятник героям Плевны). Собирались сотни тысяч рублей (сам император Александр II пожертвовал 10 тыс. рублей), на собранные деньги закупались одежда, оружие, продовольствие, снаряжались госпитали. Из России на Балканы направилось до пяти тысяч добровольцев, среди которых были художники В.Поленов и К.Маковский, писатель Г.Успенский, врачи С.Боткин и Н.Склифосовский. В русской прессе развернулась кампания в защиту «единоверных братьев». Кампания была столь обширная, а подъем национального духа столь высок, что, по словам того же Ф.Достоевского «даже, может быть, и ничему не верующие поняли теперь у нас наконец, что значит, в сущности, для русского народа его Православие и «Православное дело»? Они поняли, что это вовсе не какая-нибудь лишь обрядная церковность, а с другой стороны, вовсе не какой-нибудь fanatisme religieux (как уже и начинают выражаться об этом всеобщем теперешнем движении русском в Европе), а что это именно есть прогресс человеческий и всеочеловечение человеческое, так именно понимаемое русским народом, ведущим все от Христа, воплощающим все будущее свое во Христе и во Христовой истине и не могущим и представить себя без Христа»^[9]. Итогом стало освобождение христиан, спасение миллионов жизней, религиозный подъем в России, укрепившееся чувство всемирного единства христиан и отношение к России, как залогу этого единства.

Сегодня, глядя на происходящее на Востоке, нельзя не понимать очень важной вещи. Для России вопрос о свободе и независимости Сирии (и не только), это вопрос не только политический, но и религиозный. Это борьба за «братьев христиан», за то самое «Православное дело». Как бы ни высокопарно это ни звучало, но это призыв к той самой миссии, которую Россия возложила на себя в XV в. после падения Константинополя – быть Третьим Римом, самой могучей православной державой, на которую с надеждой смотрят другие христиане. Сегодня границы этой миссии стали гораздо шире границ конфессиональных, поскольку речь идет уже не о православных христианах, а христианах вообще, о христианском образе жизни и мысли, стираемом с лица земли прямыми противниками христианства, теми, кто воспринимает христианство, как средство управления нацией, не верящей ни во что, кроме кинематографа. И все это при молчаливом попустительстве или даже частичной поддержке Старого Света, надеющегося, что до них не дойдет.

Особенно горько сознавать, что христианство сегодня истребляется не где-нибудь, а именно там, где находятся его корни, где две тысячи лет назад утверждалась новая цивилизация, где могилы тысяч первохристианских подвижников, где идут дороги, на которых отпечатались их стопы, где сохранились арены и площади, помнящие их проповеди и смерть за Христа.

Степень этого исторического приближения, сакральной, реликварной ценности этих земель нельзя недооценивать. На протяжении сотен лет паломники из разных концов земли, участники крестовых походов, торили дороги к святым местам, дороги, по которым потом шли купцы, товары, распространялась цивилизация, экономика, культура. Идея о переносе исторических реликвий, связанных с жизнью Христа, столетиями жила в общественном сознании Руси и России и двигала самыми разными людьми. От архиепископа Антония (Добрыни Ядрейковича) XIII века, принесшего в Новгород «дску оконечную» от Гроба Господня и положившего ее под престол Новгородской Софии до патриарха Никона, создавшего под Москвой «Новый Иерусалим» - точную копию Святой Земли. А Крымская война началась всего лишь из-за того, что турки передали католикам принадлежавшие столетиями православным ключи от главного входа в храм Гроба Господня. Стремление к освобождению Святой Земли и даже присоединении ее вместе с Константинополем к России объединяло самых разных деятелей русской истории – от Лжедмитрия I и царя Алексея Михайловича до императора Александра III и П.Н.Милюкова. (подробнее см. Якеменко Б.Г. Взыскание Града. Эсхатологическая идея Града Небесного, Нового Иерусалима и ее отражение в общественной мысли, архитектуре и народной культуре Руси XIV-XVII вв. М., 1996).

В связи с опасностью утраты христианского подлинного сакрального наследия, можно обратить внимание на своеобразие христианства Латинской Америки, связанное именно с удаленностью от корней и святынь. Оно «репрезентативно», святыни представлены, в основном, репликами (обычно отсутствующие мощи заменялись фигурами), возмещающими недостаток подлинных священных реликвий. Это неизбежно привело к «восполнению» этого недостатка средствами народной мифологии и придало латиноамериканскому варианту христианства специфическое своеобразие, когда подлинность веры подразумевается, а не предъявляется. С религиозной утратой восточных территорий, с исчезновением христиан Востока наступит катастрофа, начнутся деформации христианства, возникнет тот самый «однополярный», «однорелигиозный мир», что неизбежно приведет к заполнению образовавшейся пустоты не только самыми крайними, радикальными формами Ислама, но и квазирелигиозными суррогатами. Все это также выразится в масштабной гибели или бегстве людей (то есть исчезновению памяти), а затем и памятников, что сегодня уже активно происходит^[10]. Будучи лишенными живой памяти, веры, они не устоят. Церковь не в бревнах, а в ребрах, но если не будет ребер, на которых все держится, то вскоре не останется и бревен. А весь остальной христианским мир лишится огромного количества святынь, физической и духовной связи с ними, что скажется на всех христианах до единого.

Еще один немаловажный момент. Апостол Павел говорил: «Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены». (1 Кор.12.26) Думать, что страдания христиан на Ближнем Востоке так и останутся их личными страданиями, было бы большим и трагическим заблуждением. Согласие западных держав с их гибелью, принятие этого факта означает только одно – согласие с тем, что христианство в Европе должно уйти с исторической сцены, а Церковь должна окончательно превратиться, по терминологии Э.Тоффлера, в «бюро религиозных услуг». Это признание того факта, что христиане больше не имеют никаких прав, даже права на жизнь, в отличие от сексменьшинств. На парадоксальность этого обратил внимание С.Худиев. «Признание христиан гонимым меньшинством резко противоречит идеологии ряда европейский партий, как и идеологии их единомышленников в США. Должность гонимого меньшинства прочно закреплена за совсем другими категориями граждан — а христианам отведена роль гонителей. Вот когда не дают провести гей-парад, это нарушение прав человека. И когда не дают плясать в церквях, это тоже попрание свободы. А массовые убийства, истязания, насилия, изгнание сотен тысяч людей из мест, где их предки жили тысячелетиями — это все не очень интересно и волнует мало»^[11].

В заключение необходимо подчеркнуть, что согласие одних, пусть даже номинальных, христиан на гибель других приведет к непредсказуемым последствиям. Можно напомнить, что раскол единого ментального пространства, исторического ландшафта цивилизованного мира в первый раз произошел в 1054 году, когда оказалось, что христиане способны восстать друг на друга. Взаимные упреки, анафемы, разгром Константинополя крестоносцами в 1204 году были лишь следствием принятия этого факта, согласия с тем, что да, способны. Реформация, расколовшая Европу, и последовавшие затем религиозные войны, тоже питались из этого источника. Следом за гибелью христиан Востока неизбежно последует дискриминация и угнетение христиан Запада, ибо «окамененное нечувствие» пассивного большинства, несомненно, тут же будет использовано политиками и политическими спекулянтами. Физическая гибель христиан в данном случае вовсе не обязательна. Всех устроит, если соль просто потеряет главное – силу. А дальше пусть лежит, ибо выбрасывать ее «вон на попрание людям» (Мф.5:13) нетолерантно. Да и зачем?

Сегодня многие СМИ задаются вопросами – зачем Россия «лезет» в Сирию? Как всегда ответы на этот вопрос лежат в характерной для СМИ убогой, обывательской плоскости – вот, де, последний форпост и т.д. На самом деле вопрос о Сирии гораздо шире. Это, прежде всего, вопрос о миссии России в мире. Миссии религиозной, шире – мировоззренческой. Если Россия начнет защищать и спасать христиан, это объединит вокруг нее огромное количество христиан всего мира, даст возможность показать, что христианство это не благотворительная структура, а сама Жизнь. Хотелось бы, чтобы Русская Православная Церковь поставила этот вопрос и, что важно, взяла его на себя.

Ссылки